САЙТ О БИОПОЛИТИКЕ
BIOPOLITICS WEBSITE

Гуманитарная медицина и гуманитарная биология

Гуманитарная медицина, главная героиня повествования настоящего сборника, является нам в разных обличьях и допускает, как и другие междисциплинарные категории современности (например, гуманитарная биология, см. ниже), различные толкования. Известно, например, специфическое понимание гуманитарной медицины как медицины катастроф, медицины чрезвычайных ситуаций (Краснопольская, 2004). Гуманитарная медицина используется и для обозначения человечного, гуманного, индивидуализированного отношения врача к больным, и тогда синонимичны термины «гуманитарная» и «гуманная медицина». «Гуманитарная медицина» понимается и как весь спектр этических проблем, с которыми сталкиваются врачи, и тогда ее кредо    «сформировать у врача осознанную потребность в нравственном совершенствовании, укрепить его веру в возможность использования знаний во благо человека, убедить его в существовании четких критериев зла и добра, порока и добродетели, преступления и подвига, бесчестия и достоинства, беззакония и закона, произвола и свободы. Именно поэтому в систему медицинского образования включены дисциплины, предметом которых является человек и общество» (Микиртичян, http://www.zdrav.ru/library /publications/detail.php?ID=1906).

Разные интерпретации гуманитарной медицины, в том числе и все предложенные в других публикациях данного сборника, имеют право на существование. `

Концептуальный фундамент гуманитарной медицины как многомерной и многоуровневой системы, в которой равно представлены регионы внешнего и внутреннего миров человека (что позволяет реализовать интегральный подход к терапии, профилактике и реабилитации, см. ниже по тексту), во многом заложен в работах В.И. Моисеева (2010а, б; 2013). В настоящей статье предлагается «рамочная» интерпретация гуманитарной биологии, которая, по убеждению автора, покрывает собой многие из ранее предложенных истолкований как более частных.  Эта интерпретация опирается на ранее разработанное автором понятие гуманитарная биология. Последняя была определена как совокупность всех взаимодействий между науками о живом и науками о человеке и человеческом обществе (Гусев и др., 2009; Олескин, 2014). Такие взаимодействия неизбежно приобретают двусторонний характер: идет перенос понятий, данных и методов из биологии в социальные и гуманитарные науки. Например, лингвисты проводят аналогии между эволюцией живого и эволюцией языка. Более того, данные о коммуникации между животными, растениями, микроорганизмами (биокоммуникации) могут быть использованы для понимания человеческого языка. Такой сравнительный подход лежит в основе биосемиотики как составной части гуманитарной биологии.

Аналогичным образом, гуманитарная медицина интепретируется в данной работе как двустороннее взаимообогащающее взаимодействие медицинской теории и практики с социальными и гуманитарными науками. В этом определении учитываются как применение социогуманитарного знания в медицине, так и влияние медицины на гуманитарные науки. Более того, мы вновь акцентируем внимание на близости терминов «гуманитарная медицина» и «гуманная медицина». Кратко конкретизируем содержание определенного нами термина «гуманитарная медицина».

1. Применение социальных и гуманитарных наук в медицине включает в себя целый ряд важных конкретных аспектов, в том числе:

• Приложение психологии как исходно гуманитарной науки к лечению и профилактике не  только собственно психических, но и соматических заболеваний, поскольку деятельность мозга оказывает решающее воздействие на многие физиологические и патологические процессы в организме.
• Использование принципов эстетики.  Как отмечено в предшествующей публикации автора, «красота проникает в медицину в тысяче ликов! Опытный хирург не просто оперирует – он проводит красивую операцию. Терапевт не просто лечит – пациент оказывается очарован стройностью и гармоничностью предложенного лечения. Своя эстетика в диетологии, сестринском уходе и, главное, в гармоничной пропорции между лечением сомы и врачеванием души больного, что особенно актуально в связи с новыми данными о психосоматических недугах, об арома-, фито- и зоотерапии» (Олескин, 2014)
• Применение норм и концептов этики. Она пронизывает современную медицину в виде не только традиционных норм «врачебной этики» (о которых не прекращаются дебаты во всю историю медицины), но и философско-этических разработок последних лет, связанных с новейшими медицинскими и генетическими технологиями.
• Укрепление связи между конкретными теориями и практиками медицины – и их философскими основаниями, развитие которых насчитывает несколько тысячелетий, начиная с «Вед» и древних китайских трактатов. Особое значение имеет организмический подход – рассмотрение человеческого организма в норме и патологии как целостной системы; аналогичное рассмотрение с организмических позиций медицинских учреждений как также организмов с целостными характеристиками и открытостью по отношению к пациентам как интегральной части этих «врачебных организмов»; рассмотрение самого лечебного процесса со всеми лечебными мероприятиями как целостной организмоподобной пространственно-временной системы

2. Влияние медицины на социальные и гуманитарные науки в целом достаточно реально и может быть проиллюстрировано рядом примеров. В социологии, политологии и ряде других социальных и гуманитарных наук с древних времен существенное концептуальное значение имеет образ человеческого организма – здорового или заболевшего. Недаром первая в истории книга со словом «биополитика» в названии была озаглавлена Bio-politics: An essay in the physiology and pathology and politics of the social and somatic organism (Roberts, 1938).   Модель человеческого организма и патологических процессов в нем – пожалуй, важнейшая из моделей, которые используются одновременно в медицине (в буквальном значении) и в науках об обществе (в метафорическом смысле «социального организма"). Список подобных моделей, экстраполируемых из медицины в гуманитарную область или параллельно применяемых и там и здесь, достаточно обширен. Ниже мы подробнее остановимся на одной из них – модели децентрализованной, распределенной сетевой структуры; не менее интересны также междисциплинарные модели иерархических (централизованных) и квазирыночных (конкурентных) структур.
3.    Связь гуманитарной медицины с гуманным подходом врачевателей к пациентам. Гуманитарная медицина разрабатывает свои сценарии взаимодействия в системе врач-пациент. В этой связи, как отмечалось в одной из предшествующих публикаций (Олескин, 2014), необходим коллегиальный подход врача к больному, опирающийся на коммуникацию равноправных партнёров. Равноправный уважительный диалог в системе пациент-врач должен быть дополнен глубинным пониманием состояния и психики больного со стороны врача путем эмпатии, когда врач оказывается способным видеть мир глазами больного, эмоционально переживать его страдание, проникать в его внутренний мир, равнопредставленный по отношению к внешнему миру в рамках гуманитарной медицины (работы В.И. Моисеева).

Гуманитарная медицина и гуманитарная биология могут быть подразделены на сопоставимые более частные дисциплины. Если гуманитарная биология включает в себя биоэтику, биополитику, биоэстетику, то в составе гуманитарной медицины можно выделить медэтику, медполитику, медэстетику (см. Олескин, 2014 и таблицу ниже).

Сетевые структуры в сопоставлении с иерархиями и (квази)рынками

Одним из стержневых понятий современной науки, которое активно используется в биологии, медицине, гуманитарных науках, является понятие сетевых структур. Независимо от конкретного «наполнения», сетевая структура представляет собой сложную многокомпонентную развивающуюся систему, состоящую из взаимосвязанных и взаимозависимых (кооперирующих) элементов. Она противопоставляется иерархической структуре, основанной на определённой схеме соподчинения (ранжирования) элементов и в то же время системе из автономных (независимых) элементов, вступающих не в кооперативные, а лишь в конкурентные отношения (структуре типа рынка в человеческом обществе).

Необходимо отметить, что есть и другое понимание сети как просто системы из элементов, между которыми существуют те или иные связи, независимо от того, есть ли единый центр или его нет. Это, более широкое понимание термина «сеть» включает себя и иерархии («централизованные сети»), и сети в нашем более узком смысле, т. е. сети децентрализованные. Сетевые структуры как междисциплинарное понятие приложимы к различным объектам, в наших работах мы особенно акцентировали их реализацию в социогуманитарной области и в биосистемах.

В человеческом социуме сетевые структуры представляют собой «форму спонтанного порядка, которая возникает в результате действий децентрализованных агентов, а не создаётся какой-либо центральной властью» (Фукуяма, 2003). Предпосылками сетевых структур в социуме являются «репутации /их членов/, их дружеские отношения, взаимозависимость и альтруизм» (Powell, 1990). В теории менеджмента сетевые структуры рассматриваются как «объединения независимых индивидов, социальных групп и/или организаций, действующих скоординированно и продолжительно для достижения согласованных целей и имеющих общий корпоративный имидж и корпоративную инфраструктуру» (Чучкевич, 1999. С. 3).

Таблица. Сопоставление частных ветвей гуманитарной биологии и гуманитарной медицины (по: Олескин, 2014).

По сетевым принципам в современном социуме создаются малые и средние коммерческие предприятия и в то же время гигантские транснациональные корпорации, не имеющие центральной «штаб-квартиры», различного рода клубы, благотворительные фонды, художественные артели и даже местные административные органы типа «Республики Сивцев Вражек» в Москве.

В международной литературе распространено обозначение сетевых организаций аббревиатурой SPIN (Segmentary, Polycentric, Integrated Networks, т. е. сегментарные, полицентрические, интегрированные сети).  

В развиваемой здесь интерпретации понятие «сеть» (как децентрализованная, но связная структура) может быть распространено и на биосистемы. Так, у человекообразных обезьян, в особенности, шимпанзе обыкновенного (Pan troglodytes) и бонобо (шимпанзе карликового, Pan paniscus) иерархические отношение в группе (стае) ограничиваются наличием децентрализованных сетевых структур, основанных на взаимопомощи, дележе пищи, взаимной чистке шерсти (груминге) и др. (Дерягина, Бутовская, 2004). В колонии кишечнополостных нет единого управляющего центра, и речь идёт о «нецентрализованной регуляции» их поведения (Марфенин, 2002, 2009).

Клетки в составе многих тканей организма человека или животных также организованы по принципам сетевой организации[1]. Стволовые клетки представляют пул неспециализированных или мало специализированных клеток, существующих в организме как резерв на фоне высоко дифференцированных клеток-специалистов (эпителиальных, мышечных и др.).

Как уже было отмечено, децентрализованные сетевые структуры мы противопоставляем иерархиям как структурам с единым центром (лидером, доминантом, пейсмейкером)[2]. Примеры последних легко найти в человеческом социуме и в биосистемах. 

Иерархические структуры типичны для традиционных обществ (скажем, для отношений между сеньорами и вассалами в эпоху феодализма), а также для бюрократий, по образцу которых строятся и многие современные политические, культурные, научные институты. Например, предприятие (организацию) возглавляет Генеральный Директор, ему подчинены начальники структурных подразделений, а они, в свою очередь, имеют в подчинении работников более низких рангов. Подобная организация может встречаться и в творческих объединениях (например, архитектурное бюро).

Что касается биосистем, то «иерархия выступает как синоним расположения <особей> по рангам и предполагает понятие социального доминирования. Индивиды в группе подчиняются другим индивидам в конкуренции ради обладания, например, пищей или половым партнёром, в соответствии с более или менее линейной ранговой организацией» (Immelmann, Beer, 1989. P. 131). Примеры иерархических структур можно найти, например, в сообществах приматов. Если у человекообразных обезьян (антропоидов) достаточно распространены структуры частично неиерархического (эгалитарного) типа, то не относящиеся к человекообразным обезьянам приматы (широконосые обезьяны Нового Света и узконосые обезьяны Старого Света) часто формируют достаточно жесткие иерархии.

Подчеркнем ещё раз, что не всякие неиерархические, децентрализованные структуры рассматриваются как сети. Как самостоятельную форму организации систем в человеческом обществе  следует трактовать рыночные структуры (возможны и аналогичные, квазирыночные[3], системы в мире животных). В основе рыночных систем заложены автономия элементов, обмен на эквивалентной основе и конкурентные отношения. Взаимодействие автономных продавцов и покупателей в идеальном рынке организуют баланс спроса и предложения товаров, услуг и др. Иерархию можно сравнить с железным кулаком, сеть — с мозгом (учитывая характерный для сети путь принятия решения через консенсус, что напоминает процесс мышления), а рынок  со времени работ Адама Смита уподобляется «невидимой руке», которая регулирует рыночные процессы независимо от желания участвующих в них агентов, заинтересованных лишь в собственной выгоде.  

Что касается биосистем, то для них в некоторых случаях характерны в основном конкурентные (а не кооперативные) взаимоотношения между автономными единицами, что и заставляет вспомнить о рынке в человеческом обществе. Помимо конкуренции, квазирынки в биосистемах предполагают аналоги цепочек контрактов, сделок между поставщиками, перекупщиками, потребителями — так называемые метаболические цепи. Речь идёт о последовательном превращении какого-либо вещества цепью живых организмов, каждый из которых выполняет лишь одну стадию этого многостадийного процесса. Результат этой стадии — промежуточный продукт — передаётся следующему звену цепи, которое использует этот продукт как «сырьё». Известно, что в мире живого распространены также трофические (пищевые) цепи, когда один организм служит пищей для друого, другой – для третьего и т. д. Такие метаболические или трофические цепи сами по себе, впрочем, ещё не образуют рыночные структуры — для этого необходимы конкурентные отношения на уровне их звеньев (например, одно и то же «сырьё» могут поставлять разные живые организмы, конкурирующие в этой роли).

Аналогично рыночным структурам человеческого общества, многие животные, в том числе рыбы, насекомые, ракообразные и др., формируют скопления, где они продолжают в большой мере вести себя независимо и скорее конкурируют, чем кооперируют друг с другом. Так, насекомые типа луговых кобылок формируют огромные анонимные стаи, известные как саранча.

Конструктивные и деструктивные взаимодействия различных типов структур

В реально существующих системах – будь то социум, сообщество шимпанзе или даже техническое устройство типа Интернета – все названные типы структур способны ко взаимопереходам и, более того, постоянно взаимодействуют между собой, вплоть до совместной реализации в рамках одной и той же системы[4].

В некоторых системах полиструктурность (сочетание структур разных типов) выступает очень рельефно. В бизнесе матричные структуры предприятий подразумевают взаимопроникновение 1) линейной, т. е. иерархической структуры, возглавляемой боссом предприятия и ведающей сбытом, генеральным планированием и т. д. и 2) горизонтальной сетевой структуры, в которой сосуществуют частичные лидеры проектов или тем, взаимодействующие с общим пулом работников. Наконец, матричное предприятие целиком выступает как агент в рамках рыночных структур капиталистического общества.

Смягченная иерархия доминирования-подчинения существует в группах антропоидов (человекообразных обезьян) наряду с сетью горизонтальных взаимодействий между кооперирующими особями, так что и в этом случае формируется сложная полиструктурная система.

В предшествующих работах (см: Олескин, 2012; Oleskin, 2014) было продемонстрировано, что взаимодействие сетевых и несетевых структур (в частности, иерархий) может быть как конструктивным, так и деструктивным. Конструктивное взаимодействие иерархий, сетей, (квази)рынков состоит в их взаимной поддержке, тем более что каждый тип структур имеет как достоинства, так и существенные недостатки, компенсируемые участием альтернативных типов структур.

Например, сеть может делегировать иерархии некоторые функции, требующие планомерности, быстрого принятия решений и др. и в то же время компенсировать своей деятельностью недостатки иерархии. Примерами таких иерархически-сетевых полиструктурных систем могут служить крупные компании (например, «Мицубиси»), в состав которых входят сетевые консультационные или аналитические группы. Очевидно, в рамках тандема сеть-иерархия на долю сети остаются лишь наиболее свойственные для неё креативные функции типа — в случае систем в человеческом социуме —разработки стратегий развития политической, экономической, социальной, культурной сфер общества и пропаганды разрабатываемых идей в массах населения, их воспитания в духе этих идей. В некоторых биосистемах, в частности, в группах приматов с иерархической организацией (группы лангуров, бабуинов, некоторых видов макак и др.), сетевые структуры в форме «площадок молодняка» выполняют аналоги воспитательных функций: молодые особи в процессе игры осваивают «взрослые» роли типа охоты, сбора пищи, борьбы за социальный статус, брачного и родительского поведения.

Деструктивные взаимодействия по линии сеть-иерархия, сеть-рынок связаны с потенциально вредоносными свойствами каждого из партнеров.

Например, в социуме часто приходится сталкиваться с попытками иерархии «подмять сетевую структуру под себя», не допустить её реального вклада в те или иные ответственные решения — даже на правах коллективного консультанта, референта. Некоторые политические деятели, в том числе и в России, откровенно говорят, что сети «вызывают у них подозрение», и не лучше ли оставить за ними роль своего рода витрины для политического режима, лишив эти «якобы сети» реальных прав. В биосистемах известны аналоги такого деструктивного влияния иерархий на сетевые структуры. В экосистемах появление единого вида-доминанта резко ограничивает сетевые взаимоотношения между другими видами, оттесняет их на задний план, постепенно обедняет видовое разнообразие экосистемы.

При всех достоинствах децентрализованных сетей, и они имеют специфические характеристики, которые во многих ситуациях могут рассматриваться как потенциально негативные:

1. Сети не признают границ вообще — и границ взаимодействующих с ними иерархий в частности; сети активно коммуницируют с «чуждыми» элементами. Например, в человеческом социуме даже самая благонадёжная сеть контактирует со внесистемными элементами, в том числе конкурентами и врагами данной политической системы, делясь с ними секретной и конфиденциальной информацией. «Даже в тайном мире наркоторговли… сетевая структура картелей /наркодилеров/ способствует выдаче информации» более широким социальным сетям, в которые эти картели погружены (Kahler, 2009). Тенденция к коммуникации «вопреки барьерам и границам» в полной мере присуща и виртуальным сетевым структурам.
2. Сети имеют тенденцию разрастаться так, что наносят ущерб взаимодействующим с ними структурам, в частности, иерархическим. Даже доброкачественная опухоль в той или иной мере лишает организм питательных веществ, тратя их на собственное развитие. В социуме сетевые структуры склонны неумеренно присваивать себе материальные средства и ресурсы, которые далеко не всегда расходуются для достижения заявленных целей — в ряде случаев члены сети заботятся о собственном процветании.
3. Сети могут не подчиняться ритмам иерархий, тем самым угрожая вызвать своего рода «аритмию»[5] иерархической структуры. В политике рассогласование ритмов сетей и иерархий (в том числе «вертикали власти») инактивирует людей, отвлекая их на политически несвоевременные занятия (в наше время — на жизнь в виртуальных сетях типа MySpace или «одноклассники») вместо мобилизации для реализации принятых политической системой решений типа, например, борьбы за экономию ресурсов или против коррупции.
4. Сетевые структуры часто стремятся перехватить у иерархических структур контрольные и регуляторные функции. Это устремление сетей является «плюсом» в случае нефункционирующей иерархии, ибо продлевает жизнь всей системы, но становится «минусом», если иерархия вполне функциональна. Тогда вторжение сетевой структуры угрожает хаосом. Соответствующий сценарий изложен в футуристической книге А. Барда и А. Зодерквиста (2004).
5. Сетевая структура оказывается более сложной для понимания, чем иерархия (или рынок). Можно сказать, что её уровень структурной сложности может быть непропорционально высоким по сравнению с теми благами, которые она предоставляет своим членам (Powell, 1990). Например, учащиеся во время экспериментального урока были разбиты на две команды, построенные по иерархическому и сетевому сценарию. Выяснилось, что учащиеся легче ориентировались в иерархической организации собственного труда, чем в сетевой, которая их в той или иной мере запутывала (Олескин и др., 2001). В подобных случаях многое зависит от таланта и опыта частичных психологических лидеров (модераторов сетей).

   В дальнейшем тексте рассмотрим приложимость категории «сетевая структура» как междисциплинарной категории к гуманитарной медицине – на концептуальном и организационном уровнях. Эту категорию мы будем рассматривать в сопоставлении – и во взаимодействии --- с несетевыми (иерархическими и (квази)рыночными) структурами.

Сетевые структуры на концептуальном уровне в рамках гуманитарной медицины

На концептуальном уровне междисциплинарные – и имеющие существенные гуманитарные обертона и метафорические коннотации – категории сеть, иерархия, (квази)рынок естественным образом вписываются в уже отмеченный нами в начале работы характерный для гуманитарный медицины организмический подход. Подчеркнём, в соответствии со сказанным в начальном разделе данной работы, что гуманитарная медицина не может не рассматривать весь организм человека как единую целостную систему, притом систему одушевленную, одухотворенную и поэтому подлежащую рассмотрению с позиций не только естественнонаучного, но и социогуманитарного знания. Применение категории «сетевые структуры» проиллюстрируем здесь сравнительно подробным рассмотрением такой немаловажной проблемы современной медицины как взаимодействие (и конструктивное и деструктивное) человеческого организма и населяющих его микроорганизмов.

В целом, организм человека и его мозг функционируют при комбинированном влиянии

•       иерархических структур, в рамках которых лидирует центральная нервная система (ЦНС), контролирующая деятельность различных органов, тканей, клеток. ЦНС генерируя импульсы-команды и вырабатывает химические регуляторы (гормоны) самостоятельно – нейрогормоны – и с помощью контролируемых ею эндокринных желёз;

•       сложного комплекса сетевых структур, включающих два компонента: 1) собственные клетки, формирующие локальные или делокализованные (распределенные в масштабах организма)[6] сети, которые вырабатывают химические сигналы; 2) клетки симбиотических микроорганизмов, населяющих разные экологические ниши в составе организма, и в особенности желудочно-кишечный тракт (ЖКТ). В толстом кишечнике концентрация микробных клеток достигает 10¹²/см³, а их общее количество составляет не менее 10¹⁴ микробных клеток, что в десять раз превышает содержание собственных клеток взрослого человека. Общее количество видов микроорганизмов, которых можно обнаружить в пищеварительном тракте взрослого человека может достигать 10 тыс. штаммов - до 30 тыс. (Олескин и др., 2015).

Конструктивное взаимодействие сетей с иерархиями укрепляет телесное и душевное здоровье человека, способствует его адекватному социальному поведению. В частности, микробное сетевое сообщество ЖКТ участвует в переваривании пищи, регулирует моторику кишечника, поддерживает в нормальных пределах его кислотность (рН), температуру и газовый состав, вносит вклад в барьерную роль слизистой кишечника на пути опасных веществ и болезнетворных микроорганизмов и вирусов, стимулирует деятельность иммунной системы, снабжает организм полезными соединениями типа витаминов (например, группы В), короткоцепочечных жирных кислот, нейромедиаторов. В целом микрофлору полости и пристеночной биоплёнки кишечника рассматривают как особый «микробный орган», напоминающий печень по своей массе (в среднем 1‑2 кг) и участвующий прямо или опосредованно практически во всех физиологических функциях, метаболических, поведенческих и сигнальных реакциях макроорганизма..

Становится всё более очевидным, что нормальное функционирование мозга связано не только с организмом хозяина, но и находится под контролем его симбиотической микробиоты. Так как бактерии способны и распознавать, и синтезировать нейроэндокринные гормоны, следует согласиться с мнением Wenner (2008), считавшей, что «нарушая кишечную микробиоты, мы в серьезной мере нарушаем химию мозга». С учетом все возрастающего понимания роли микробиоты ЖКТ для здоровья и психики индивида предложен термин «ось микробиота—кишечник—мозг» (microbiota—gut—brain axis) (Шендеров, 2008; Олескин, Шендеров, 2013; Lyte, 2010, 2011, 2013; Stilling et al., 2014). Норрис и др. (Norris et al., 2013) объясняют вкусовые и диетические предпочтения хозяина питательными потребностями микробиоты пищеварительного тракта. Симбиотическая микробиота способна влиять на эмоции, связанные с выбором и приемом пищи, регулируя функционирование дофаминовой системы и воздействуя на чувства «сытости» или, наоборот, голода, ассоциируемые с присутствием нейропептидов, синтез которых, в свою очередь, находится под влиянием качественного и количественного содержания короткоцепочечных жирных кислот микробного происхождения.

Такая несколько елейная картина взаимодействия иерархий и сетей внутри нашего тела далека от часто дисбактериозной реальности и представляет собой лишь идеал, к которому надо было бы стремиться. На долю творческого воображения читателей мы оставляем пока другую идеальную, гармоничную картину полностью конструктивного взаимодействия структур разных организационных типов в государстве (которое соответствовало бы дерзновенным мечтаниям утопистов от Платона до Томаса Мора и Сен-Симона).

При всех хвалебных словах о пользе, приносимой микробными сетями нашему организму, прозорливыми оказались слова русского микробиолога и иммунолога И. И. Мечникова о том, что наша кишечная микробиота не оптимальна. Она подвержена нарушениям (это и есть дисбактериозы). В литературе накоплено немало данных о серьезных последствиях дисбактериозов, включая болезнь Крона, язвенный колит, рак кишечника, жировую дистрофию печени, ревматоидный артрит, спондилоз, одновременный отказ нескольких внутренних органов, а также нервно-психические расстройства. Вероятно, связь между аномальным состоянием микрофлоры и этими недугами, также как и положительное влияние микрофлоры, опосредуется химическими агентами, включая нейромедиаторы.

Нарушения микробной экологии в ЖКТ ассоциируются с возникновением и прогрессированием заболеваний, связанных с метаболическим синдромом (Шендеров, 2008). У лиц с психопатологией аутистического спектра (собственно аутизм, синдром Аспергера и др.) в микробиоте ЖКТ снижается количество бифидобактерий и возрастает число клостридий и других потенциально патогенных бактерий (de Theiji et al., 2014).

Здесь имеет смысл вернуться к предшествующему разделу настоящей работы, где в виде пунктов 1–5 перечислены некоторые потенциально негативные характеристики сетевых структур. Мы переформулируем их в приложении к взаимоотношениям микрофлоры и организма-хозяина.

  1. Микробиота ЖКТ обменивается — «вопреки барьерам» — сигналами с «чуждыми» или по крайней мере нехарактерными для нормальной симбиотической микрофлоры видами микроорганизмов, включая опасные патогенные бактерии. Феромоны симбиотической микробиоты ротоглотки стимулируют рост и вирулентность, например, синегнойной палочки Pseudomonas aeruginosa. Ограничение такой межвидовой коммуникации путем подавления роста симбиотической микробиоты антибиотиками (к сожалению, неэффективными по отношению к самой синегнойной палочке) улучшает состояние пациентов.

  2. Немаловажной задачей медицины можно считать удерживание сетевых структур микроорганизмов «в дозволенных рамках»: вред приносит их избыточное развитие, хотя ущерб здоровью наносит, несомненно, и недостаточная численность микрофлоры, создающая «вакансии» для нежелательных «пришельцев». Так, кишечная палочка E. coli выделяет важные химические регуляторы, в том числе ДОФА (Шишов и др., 2009). ДОФА превращается в катехоламинные нейромедиаторы в кровотоке и мозгу. Изменение численности популяции E. coli означает изменение концентраций этих нейромедиаторов. Например, избыточный рост этой популяции, как, вероятно, и других популяций в составе микробного сообщества человека, может повлечь за собой гиперфункцию дофамин- и норадреналинергических систем ЦНС. Отметим, что избыточная активность дофаминергической системы мозга, помимо гиперсоциабельности (избыточной общительности) и маниакального состояния, возможно, способствует развитию шизофрении (Дубынин и др., 2003).

  3. В норме симбиотическая микробиота участвует в биоритмах хозяина, а рассогласование ритмики человеческого организма и его микробиоты служит предпосылкой расстройств телесного и душевного здоровья. В свете нейрохимической активности микроорганизмов ЖКТ становится понятным, почему ритм питания, равно как и характер принимаемой пищи, оказывают столь серьёзное воздействие на психику и поведение людей.

  4. Несмотря на важное значение регуляторного воздействия химических продуктов микробиоты на человеческий организм, доминирующую роль в норме играет его собственная иерархическая структура с головным мозгом на вершине. В патологических ситуациях возможна своего рода «нетократия», когда деятельность головного мозга подпадает под определяющее влияние микробных сетевых структур и их химических регуляторов. Именно с этим, вероятно, связана роль нарушений нормальной микрофлоры в ряде нервно-психических расстройств (аутизм, болезнь Туретта, синдром дефицита внимания с гиперподвижностью).

  5. Отмеченная выше сложность сетевого организационного дизайна затрудняет задачу лечения или профилактики нарушений в работе сетей микробных симбионтов человека. Всякое лекарство, например, проявляет сразу много своих эффектов, и нелёгкой задачей оказывается добиться преобладания пользы над вредом, причиняемым врачебным вмешательством. Структурная сложность микробных сетевых структур приводит к труднопредсказуемым эффектам антибиотиков, которые вместо сетей возбудителей порой подавляют сетевые структуры их антагонистов. Тем самым, антибиотики только стимулируют развитие вредоносных сетей и ухудшают состояние пациента.

Все указанные выше аспекты потенциально вредоносного влияния сетей не являются принципиально неизбежными. В реальных структурах-тандемах принимаются организационные меры, нацеленные на предотвращение негативного влияния сетей и, напротив, усиление позитивных тенденций. В человеческом социуме следует особо подчеркнуть роль структур-посредников между иерархией и сетью (адапторов, или медиаторов, см. Римский, Сунгуров, 2002; Сунгуров и др., 2012).

Аналоги таких организаций-посредников существуют  в биосистемах. В организме животного или человека посредническую роль выполняет, в частности, иммунная система, которая в норме ограничивает развитие микробных сетевых структур и направляет их деятельность (например, выделение нейромедиаторов, гормонов и других биологически активных веществ, см. Oleskin et al., 2010) по траекториям, оптимальным для телесного и душевного здоровья человека. Необходимо отметить, что данный вопрос в применении к биосистемам пока должным образом не исследован и остаётся предметом будущих усилий специалистов различного профиля.

Разумеется, концептуальное применение категории «сетевые структуры» в рамках гуманитарной медицины не ограничивается вышеприведенным важным примером рассмотрения человеческого организма в его неизбежном взаимодействии с сетевыми структурами микробного сообщества ЖКТ и других ниш организма. В начале статьи мы уже указывали на рассмотрение также корпуса современных медицинских учреждений с организмических позиций. В этих рамках мы также можем анализировать различные типы структур. Таким образом, наше повествование  логично переходит к организационно-практическим аспектам сетевых структур в приложении к гуманитарной медицине.